Традиция Золотого века возникла из естественного сожаления первых колонистов древних людей, когда они
вспоминали счастливую территорию своего рождения и раскрашивали ее своим детям яркими красками.
— СИЛЬВЕН БАЙИ
Эпоха МджинаСогласно эллинским грекам, было пять эпох человечества, из которых все, кроме последнего, эллино-дорического железного века, были
матриархальными. Железный век характеризовался жившим в нем Гесиодом как «недостойный наследник прежних веков». Выродившийся, жестокий, несправедливый, сладострастный, не сыновний, предательский — вот некоторые из прилагательных, которые поэт Гесиод применил к своему времени. Его называли «первым ностальгическим реакционером в западной цивилизации», поскольку он оплакивал новую этику мужского превосходства и осуждал триумф патриархата как триумф бесстыдного грабежа, силы и борьбы. Гиббон и другие сокрушались над торжеством христианства над милостивыми богинями и богами Греции.
Первый век, Золотой век, был временем рая на земле, когда «не было ни богов, ни царей», а «люди жили без труда, никогда не старели, много смеялись и для которых смерть была не страшнее сна». Это было время великой утраченной цивилизации, ставшей в памяти человека лишь идеализированной, далекой и невозвратимой мечтой детства, человеческим «первым прекрасным беззаботным восхищением» — когда бессмертные ходили по этой земле.
Второй век, Серебряный век, был временем могущественных гинократий, отличавших возрожденную цивилизацию после ухода исчезнувшей цивилизации. Эта эпоха длилась многие тысячи лет, заканчиваясь только в исторические времена. Это было время расцвета великих цивилизаций Шумера, Египта и Крита, этап цивилизации, который поэты называют Золотым веком.
В Серебряном веке «мужчины были полностью подчинены своим матерям и не осмеливались ослушаться их, даже если доживали до ста лет». Они никогда не приносили жертв, никогда не воевали и так и не научились охотиться и убивать. Эрих Фромм приписывает чувство блаженства, которое пронизывало этот век, вере в Великую Богиню, богиню-мать, которая любила всех своих детинь одинаково, в отличие от более позднего бога-отца, чья любовь была обусловлена слепым послушанием, конформизмом и строгим соблюдением отцовского диктата.
«Миф о Золотом веке, — пишет Грейвс, — восходит к традиции племенного подчинения богине Пикты [Шотландии]». (А согласно Теренсу Пауэллу, кельтскому авторитету, пикты были чистыми кельтами.)
Третьим веком, следующим за Серебряным веком, был ранний бронзовый век — время, когда Крит все еще безраздельно властвовал в Эгейском море и во всем известном мире. Это было также время, когда первые греки пересекли море на Пелопоннес из Анатолии, около 3000 г. до н.э. и приняли критский культ Великой богини Потнии, которую они, очевидно, отождествляли со своим собственным древним анатолийским божеством. Это были ахейцы, которые примерно через полторы тысячи лет после прибытия в Грецию впитали в себя критскую культуру и основали на материке великую минойско-микенскую цивилизацию. Именно в этот период люди впервые научились есть мясо животных.
Поздний бронзовый век, четвертый век человека, был героическим веком греков. Его народом были гомеровские ахейцы, микенские герои Трои. Его последним великим царем был Агамемнон, а его великим городом были Микены. Пятой и последней расой были
дорийцы железного века, пронесшиеся из Европы через Фракию около 1000 г. до н. э., через двести лет после Троянской войны, разрушившие Мифтоанско-мигенейскую цивилизацию и принёсшие в Грецию Средневековье. Они, подобно ахейцам и микенцам, были индоевропейцами, но, в отличие от этих ранних греков, принесли с собой своего нового бога — бога-мужчину, Зевса. Именно они отменили поклонение богине и установили святилища Зевсу и его семье по всей Греции. Именно во Фракии, этой загадочной стране, Зевс и дорийцы вели свои первые сражения против богини, это факт, увековеченный в мифах.
Во время и после вторжения дорийцев и падения Греции во временное варварство Серебряный век оглядывался назад с глубокой ностальгией как ко времени мира и прогресса. Для не-греков эта эпоха стала Золотым веком, и даже Гесиод назвал ее таковой. Ибо эта эпоха была эпохой мирового прогресса, и поэтессы и поэты многих народов оплакивали ее кончину на протяжении столетий.
Золотой век Вопреки распространенному мнению, что наши древние предки жили войнами и насилием, все свидетельства, как исторические, так и археологические, указывают на тот факт, что человек был миролюбив, а война была неизвестна людям до патриархальной революции. Археология все больше и больше доказывает, что действительно существовал золотой век — гинократический век, длившийся бессчетное количество тысячелетий, вплоть до зари письменной истории. Недавних раскопок в Мерсине и Чатал-Хююке в Анатолии было бы достаточно, чтобы подтвердить факт ее феминистского характера, если бы не было других доказательств. Мужчина был мирным, божество — женским, а женщина — верховной лидеркой. Мир и справедливость царили под властью всемилостивой богини, и длинные одежды ее жриц до сих пор остаются в обычае у мужчин-жрецов, последовавших за ней.Классическая эпоха осознавала эту истину, хотя греки и римляне знали о своем прошлом меньше, чем мы сегодня. Их гинократическое прошлое «было похоронено и забыто», — пишет Джейн Харрисон об афинянах, а во времена Катона римляне забыли, что их матери незадолго до этого заседали в римском сенате.
Тем не менее римские поэты, как и поэты Греции, интуитивно знали, что было время в недалеком прошлом, до рождения богов, когда земля была полураем мира и спокойствия, во главе которого стояла всемогущая Богиня.
В Эклогах Вергилий молится о возвращении золотого века, когда «Справедливость [Фемида] снова воцарится» и освободит землю от непрекращающегося страха»; вернётся Богиня, «матерь богов, единственная владычица всего сущего, без которой ничто не может быть радостным или прекрасным».
То, что эти атавистические мечты поэтов не были мифами, подтверждается исследованиями современной науки. Антропологи, историки, и археологи сейчас признают тот факт, что «первые этапы развития человечества были мирными и созидательными», и задаются вопросом, почему «варварство сменило абсолютный мир первобытного человечества». Джеймс Брестед подчеркивает миролюбивые привычки ранних египтян. Они были «совершенно не воинственными», пишет он, пока их не научили насилию вторгшиеся кочевые гиксосы в семнадцатом веке до нашей эры. И сэр Артур Эванс в равной степени ручается за миролюбие древних критян. «Минойцы жили комфортной жизнью в мирных условиях, — пишет он. «Мы не нашли ничего, что указывало бы на войну, ничего, что указывало бы на гражданские беспорядки или даже на защиту от иностранных набегов».
И это состояние продолжалось до разрушения Кносса великим землетрясением и пожаром пятнадцатого века. Сэр Леонард Вулли, проводя раскопки в городе Ур, существовавшем до потопа, обнаружил свидетельства существования «цивилизации удивительно высокого уровня». И Коттрелл добавляет: «Из других раскопок от Персии до берегов Средиземного моря мы знаем, что эти допотопные народы были значительно развиты» и в значительной степени не воинственны. «Довольно любопытно, что никогда не было никакого оружия», — пишет Вулли о раннем Алалахе, и никаких свидетельств человеческих раздоров или насилия не было найдено ни в одном из древних городов Ближнего Востока, вплоть до
конца третьего тысячелетия, когда патриархальные кочевники впервые вторглись в «засеянные земли Плодородного полумесяца». У доисторических обитателей Британии, по словам Массингема, не было ни границ, ни крепостей, ни оружия, ни класса воинов, потому что они в этом не нуждались. Доисторические, дохристианские ирландцы достигли «очень высокой степени цивилизации», в которой преобладали мир и спокойствие.
«В древности во всех странах религия обладала некоторыми общими вещами, которые принадлежали верованиям всех народов и, очевидно, произошли от первобытной традиции человечества. Такова была вера в золотой век», — писал Тебо в 1878 г. А антрополог Дж. Элиот Смит писал в 1924 г., до более поздних археологических открытий: «Тщательный анализ всех доступных свидетельств, по-видимому, ясно указывает на вывод, что мир когда-то действительно наслаждался жизнью».
Золотой векАрхеология все больше и больше доказывает, что действительно существовал золотой век — гинократический век, длившийся бессчетное количество тысячелетий, вплоть до зари письменной истории. Недавних раскопок в Мерсине и Чатал-Хююке в Анатолии было бы достаточно, чтобы подтвердить факт ее феминистского характера, если бы не было других доказательств. Мужчина был мирным, божество — женским, а женщина — верховной лидеркой. Мир и справедливость царили под властью всемилостивой богини, и длинные одежды ее жриц до сих пор остаются в обычае у мужчин-жрецов, последовавших за ней.Монотеизм, который когда-то считался изобретением Моисея или Эхнатона, был распространен во всем мире в доисторическом и раннем историческом мире. Как пишет Э. О. Джеймс: «Кажется, Эванс был прав, когда утверждал, что это был «монотеизм, в котором женская форма божества была высшей». Даже всемогущий Яхве, бог Моисея и более поздних евреев, изначально был богиней — Иаху-Анат, само имя которой было украдено у шумерской богини. Теодор Рейк спрашивает, что случилось с изначальной еврейской богиней. Затем он отвечает на свой собственный вопрос: «Тора образует основу, на которой зиждется иудаизм. Она считается старше мира, и ей отводится космическая роль [в творении]. Даже в этой разбавленной форме мы признаем первобытную богиню-женщину». И Роберт Арон беспокоится о до-Моисеевых евреях. «Кому они поклонялись до Иеговы?» - спрашивает он. Тора старше Бога.
Как может понять любая проницательная читательница Ветхого Завета, еврейский народ с трудом подавлял поклонение богине, отражая глубокую ностальгию по старым дням мира и изобилия. Рафаэль Патаи указывает на сорок мест в Ветхом Завете, где упоминается поклонение богине среди евреев, даже после всей патриархальной редакции более поздних времен. Во времена Иеровоама богиня делила храм с Иеговой; и причина, по которой Иезавель имеет такую плохую репутацию среди христиан и иудеев, заключается в том, что она была сторонницей Богини и Иеговы, и обратила царя Ахава в свою веру в Богиню.
«Так глубоко укоренился культ Богини в Палестине» - пишет Э. О. Джеймс, «что она пережила все попытки резкого реформирования со стороны... яхвистов до конца монархии».
Даже после изгнания, как сокрушается Иеремия, народ упорно поклонялся царице небесной, которую «отцы наши, цари наши и наши князья» всегда обожали; «ибо тогда мы были в изобилии, и были здоровы, и не видели зла», тогда как Иегова принес бедные времена «и ничего, кроме несчастья».
Евреи, как и народы всего мира, долго помнили золотой век и его Великую Богиню; ибо в эпоху Великих географических открытий было обнаружено, что традиция сохранилась среди первобытных людей, которые были отрезаны от основного течения цивилизации на тысячи лет. Среди остатков забытого влияния, сохранившегося среди диких племен, которые удивили и озадачили наших европейских исследователей, были всеобщая вера в потерянный рай, подобный Эдемскому саду из иудео-христианских мифов, и вера
в первенство Великой Богини, которая была создательницей мира и матерью всех богов. Благословенная ледиВ первоначальном мифе, в том числе и в иудейском (и, следовательно, в мифе о старшем детище иудаизма, в христианстве), есть изначальная Великая Богиня, которая создает вселенную, землю и небеса и, наконец, создает богинь, богов и человечество. В конце концов,
партеногенетически, она рождает сына, который впоследствии становится ее
возлюбленным, затем ее супругом, затем ее суррогатом и, наконец, в патриархальные века, узурпатором ее власти. Под ее правлением (Богини- прим. редакторки) земля наслаждается долгим периодом мирного прогресса, в течение которого строятся города, учреждаются закон и правосудие, сажают и собирают урожай, приручают скот для получения молока и шерсти, изобретают и используют огонь, изобретают колесо. Сначала строятся корабли, и начинается искусство, от керамики и ткачества до живописи и скульптуры.
Потом вдруг все кончается. Рай потерян. Темный век охватывает мир — темный век, вызванный
катаклизмом, сопровождаемым патриархальной революцией. Кочевники, варвары и нецивилизованные, бродячие банды изгнанных, лишенных женщин мужчин, разрушают цивилизованные города-государства, свергают королев и пытаются править вместо них. Результат - хаос. Появляются война и насилие, справедливость и закон исчезают, сила сменяет право, Великая Богиня сменяется суровым и мстительным богом, человек становится плотоядным, права собственности становятся превыше прав человека, женщина унижается и эксплуатируется, и цивилизация начинает катиться по нисходящей дорожке, по которой она идет до сих пор.
Такова тема всех мифов — от Золотого века греков и римлян до Эдемского сада евреев и христиан, Счастливых охотничьих угодий американских индейцев и Аваики полинезийцев — все заканчивается падением из рая.
Освальд Шпенглер приписывает неудачу современной цивилизации «фаустовскому» качеству современного человека, в отличие от того, что он называет «аполлоническим» качеством древнего человека. Его определение «фаустовского» человека аналогично нашему определению патриархального человека, для кого «конфликт есть сущность существования»; в то время как его определение «аполлоновского» человека согласуется с нашим взглядом на древнего гинархического человека, для которого «любой конфликт был злом».
«Цивилизация классического мира, — пишет Рут Бенедикт, — была построена на [шпенглеровском] аполлоническом взгляде на жизнь, а современный мир во всех своих учреждениях вырабатывает следствия фаустовского взгляда». Отсюда патриархальный, или маскулистский беспорядок в обществе.
Эдвард Карпентер провел это различие между древним матриархальным аполлоническим мужчиной и современным патриархальным фаустовским мужчиной, когда писал: «Ее [женские] силы более скоординированы, в большей гармонии друг с другом, в то время как его [мужские] силы разобщены и конфликтуют. Дело в том, что мужчина имеет нескоординированную природу, которая в течение этих последних столетий доминировала над другим полом и сделала мужчину правителем общества. Общество, созданное по её образцу — продвинутое в механическом изобретении, но всё вовлеченное в круговорот беспорядка и борьбы, что с его человеческой точки зрения является полным провалом.
Шпенглер, Карпентер и все философы и поэты со времен Гесиода, оплакивавшие упадок западной цивилизации, подобно Гиббону, оплакивают уход эпохи матриархата и сожалеют о «силе и борьбе», которые характеризуют нашу современную патриархальную систему. Чего на самом деле хотят все эти мужчины, так это возвращения к золотому веку матриархата и восстановления Великой Богини. «Ее культ [удовлетворяет] определенные жизненные потребности человечества во все времена», — пишет Джеймс - подавленное стремление западных рас к той или иной форме поклонения Богине. . . наконец находит удовлетворение».
Переводчица: Полина К.
Редакторка: Швея К.
Авторка: Э.Гулд
